Четвертый блок баек

ЕГО МАТЬ.

Душевное

алаверды

Байка от

Александра

Рослякова

(Москва)

15.05.09

За неделю до окончания избирательной кампании наш кандидат устроил по традиции свою пресс-конференцию, после нее – фуршет. Верней, устраивала все наша наемная команда, называемая штабом. Один боец оплачивал фрахт помещения, другой – журналистов из газет, чтобы пришли; наш идеолог Иван Спиридонович писал тезисы программы, я – вопросы для задавания и ответы на них самого героя представления.

Платил он нам, как водится, с лихвой, поэтому мероприятие готовили мы тщательно – и удалось оно вполне. Заказанная, как пицца на дом, пресса сыпала моими острыми вопросами, кандидат крыл моими же ответами, видеокамеры снимали – и в сумме эта виртуальность выглядела даже убедительней самой реальности.

С чем всех нас и поздравил наш начальник штаба, когда уже перешли из зала за столы, ломящиеся от фуршета. Туда же ненадолго заглянул и сам герой – румяный молодец, такой тридцатилетний пончик с исполненным своей могучей платежеспособности лицом, бронированным от всего людского словно инкассаторский автомобиль.

Как и на чем он эту непомерную способность сколотил, я, честно говоря, даже не знал. Лишь мне при найме было сказано, что мой труд над светлым образом заказчика предстоит в так называемом бесконтактном режиме. То есть его, президента благотворительного фонда по официальной справке, ни под какими видами не тревожить и не отрывать от неких за семью печатями сокрытых дел. А все интервью с ним и статьи о нем лепить на чистом профессионализме; единственный возможный сырьевой источник для той лепки – его мама. Но лучше не вступать в контакт и с ней, попавшей прямиком из грязи в князи и сдуревшей на сквалыжности – когда на нее пал свой президент-дворец и черный, типа катафалка, «мерседес». В кампании она взяла на себя роль завхозши и потребовала, чтобы все купленные нам дискеты, ластики и скрепки были ей потом сданы по описи.

Это при том, что ее мясистый пончик, всей своей статью очень походивший на нее, отвалил на благотворительность по округу аж 6 миллионов долларов. И эта широко раскрученная цифра – очевидно, малая лишь часть всего чулка – била по мозгам нищего округа, конечно, наповал. Хотя поделенная на число голодных ртов она электорат, этот, как выразился наш психолог, одноразовый народ, из нищеты не вызволяла – но верную победу в выборах для самого чулка народа гарантировала. Отчего он к нашей команде, и нанятой больше как дань проформе, комильфо, типа нагрудного платка – не чтоб сморкаться, а чтоб был – питал еще и дополнительный элемент презрения.

Однако, соблюдая эту правящую дань, что заставляет у нас даже головного президента-атеиста неловко осеняться крестом в храме, наш пончик все же подошел к фуршету. И все пятнадцать человек фуршетчиков притихли дружно – пока он с квелым видом что-то обсуждал с нашим начштаба. А наш начштаба – тоже мама не горюй! Профессор академии, по убеждениям – верный ходок и в баньку, и помимо баньки; когда надо, бархатный весь – но жальце есть! При мне, когда в другой кампании два пончика пообещали ему за перерасход лаве вставить паяльник в зад, показал им такую отпальцовку, что это урло ему потом еще и приплатило.

Но я из-за бутерброда с дармовой икрой все вглядывался в самого героя, с которым так и не сказал двух слов, хотя наделал с ним этих виртуальных интервью немало. С его мамашей, заслужившей ненависть всей команды ее контрольным носом во все наши щели, я не стал общаться тоже. После того, как она мне придирчиво сказала, что бумагу надо экономить – а на работу ходить в галстуке, – я понял, что ее подсказки не облегчат, а только затруднят мое ваяние светлого образа ее сынули.

Но какова, мне интересно было, его личная радость в той тайной битве за несметное лаве, в этой дорогостоящей, но не в охоту ему явно, политической игре? Понятно, те 6 лимонов долларов, затраченные на прикормку округа, он с лихвой вернет – поскольку нынче каждый доллар, вложенный в политику и власть, отбивается вдесятерне. Но будет у него этих лимонов за щекой не счесть – а радость? Дворец у него уже есть, тех катафалков – задавись; но он сам сознает, что все эти добавочные почести, пресс-конференции, улыбки холуев – одно фуфло? А не фуфлыжна только органическая неприязнь всех к его скряге-маме – хоть, слава Богу, не пришедшей омрачать своей контрольной манией этот фуршет. Как ему чувствуется в этом виртуальном мире, где каждая улыбка, каждая печатная строка о нем, публичное рукопожатие известного артиста – обходится по своему, цинично устоявшемуся тарифу?

Что вообще за власть над всеми, вплоть до президента, смело реявшего в небе в истребителе – но пасующего перед каким-то ритуальным рукоблудством, имеет этот надувной обряд? Которому однако платится живой плотью и кровью – и не только тех, обобранных бедняг, чьей кровью заправляется у нас этот ритуальный «мерседес». Но и ездец на нем, если не грохнут киллеры из-за угла, пройдет огонь, воду, все медные трубы и паяльники по пути к той кровожадной золотой горе – и сам на ее нервном гребне навсегда утратит сладкий сон и аппетит.

И словно в подтвержденье этому один наш златогор даже не глянул в сторону столовых благ, на которые тихо напали прочие участники всего спектакля. Он наконец договорил с нашим начальником, ему налили для близира сок в фужер – и он встал сказать обязанный все той же круговой проформе тост:

– Позвольте поблагодарить всех единомышленников, что пришли. Кампания пока идет неплохо – в чем и конкретная заслуга всей команды. Чтоб победить – и, как говорится, еще больше сделать для людей, всех земляков! В общем добавить больше нечего, должен сейчас уйти – а вы спокойно оставайтесь, продолжайте.

Он чокнулся своим близирным соком с парой соседей по столу – и с тем в сопровождении охраны удалился.

После его ухода, сразу раскрепостившего прижавшийся в себе народ, рюмку поднял наш, по иерархии, начштаба:

– Давайте выпьем все-таки за кандидата – с такой неординарной, яркой личностью! Ну и за наш надежный коллектив: дистанцию в целом прошли достойно, кандидат, самое главное, доволен – надеюсь, это и для нас с вами не последняя кампания!

Все всласть хлебнули и заели; встал начальник полевого штаба, зам главного по работе с населением: распространение листовок, продуктовых подкупов, вербовка активистов и так далее:

– Хочу честно сказать: никогда еще не работалось так легко с людьми. И агитировать не надо, идут сами: голосуем только за него! Действительно святой мужик: сколько больниц, школ в округе смогли буквально выжить с его помощью! За нашего подлинно народного избранника!

За ним поднялся зам по аналитике, армейский спецполковник, которого смертельное для нашей армии желанье кушать досыта перевело со службы Родине на службу ее львиному чулку:

– За присутствующих дам – украшение нашей команды! А где такие женщины – там и победа! За кандидата, настоящего орла, который смог собрать вокруг себя такой букет!

От сладкой водки и деликатесов глаза у всех приятно заблестели; всех охватила та естественная эйфория, ради которой и наполняется в венце всяких трудов тарелка и стакан. Порывисто вскочила, как бы на алаверды, уже весьма подержанная дама из состава той, согласно прейскуранта приглашенной прессы:

– Спасибо за слова в наш адрес, но и я хочу сказать: какое счастье иметь дело с таким человеком! Истинный рыцарь, меценат нашего времени, о ком хочется писать действительно живые, человеческие материалы! Так выпьем за него до дна!

И до дна выпили – и дальше похвалы, присталые разве покойнику, посыпались в адрес брезгливо бросившего нашу труппу пончика как из какого-то прорвавшегося рога изобилия. Никто никого за язык не тянул, контрольной мамы не было – но по какому-то, знать, глубоко подкожному велению хмельные люди и по отработке своей службы продолжали на глазах друг дружки выгибаться перед удалившимся чмырем.

Встал с рюмкой и наш идеолог Иван Спиридонович – старый партийный жох, уже за 60, с его кондовой шуткой: «Как надел я портупею, так тупею и тупею!» Но в нашем виртуальном жанре оказался хоть куда, заткнет за пояс и трех молодых. Никто не умел так, как он, из пальца высосать для кандидата то, что на профессиональном языке зовется «креативом»: «Сильным – работа, слабым – забота! Рынок – но с человеческим лицом! Поддержка детства – инвестиция в завтрашний день», – и так, без запинки, далее.

Причем по старой парттрадиции он и сам по ходу сочинения своей брехни начинал в нее верить самым трогательным образом. Когда я, ответственный за редактуру исходящих от нас текстов, брался его подсокращать, он, с дрожью своих стариковских жилок, напрягался искренне: «Ну ладно, это вычеркни, но этот пункт, по одиноким матерям, я не отдам!»

В итоге ж он и схватил самый обидный для его седин плевок со стороны ушедшего в свой бесконтакт заказчика. Его сделали еще и доверенным лицом кандидата – такой казистый, выступать на сходках ветеранов, старец – самое оно! И как-то он рассказывает на курительном порожке штаба: «Пришел на сходку, кандидат опаздывает, я перед народом вышел: мой доверитель сейчас будет, увидите, какой прекрасный человек! А он приехал, на меня даже не глянул, я хотел хоть поздороваться – а эти его охранники, хамье, меня чуть не в пинки со сцены! Да я лучше уйду, не надо ничего, буду на грядке лук сажать!»

И вот теперь, когда и до него дошла очередь тоста, он встал и произнес:

– От имени всех ветеранов – что могу сказать? Конечно, такой деятель, из молодых, а думает о старшем поколении, бальзам на сердце! Не только в лучшем смысле демократ – и настоящий патриот!

От этих слов Ивана Спиридоновича, про чью обиду знала вся команда, за столом, уже слегка и обожравшимся халявой, все же запахло неким пересолом. Тогда взял слово наш психолог – тоже из армейских, этих «солдат у дачи», только мы бились не у дачи, а у целого дворца. Ему вменялось и создать так называемый «слоган» – крылатый посул кандидата, чтобы все, задрав штаны, помчались за него голосовать. Работал он дней десять, набил на компьютере этих слоганов около двухсот – и обвесил ими все стены штаба. От самого простого: «Моя забота – благо земляков!» – до более витиеватой зауми насчет каких-то дел под православный звон колоколов. Принялось в итоге первое, про благо земляков – но тут вмешалась эта вездесущая, как муха, мама со своим твореньем: «Служить землякам не словами, а делами!» Поскольку земляки готовы были лечь под ее чадо и без всякого слогана, наш дипломат-начштаба утвердил сейчас же мамин перл. И наш психолог на том курительном, служившим для отвода штабных душ порожке изматерился весь: «В гробу я видел этих мам! Им делать нечего – но на хрена тогда мы все здесь, профессионалы!»

И тут этот попухший на нечестной конкуренции боец явил всю стойкость грамотного оловянного солдатика:

– Действительно у нас сложилась крепкая команда – надо отдать должное руководителю кампании. Но главное, что заряжало всех – это, конечно, сама личность кандидата. Его лидерский дар, энергетика – вот он покинул нас для своих неотложных дел, а его аура, как видно из речей людей, мистически все пребывает с нами!

После того, как выпили и за мистическую ауру щекастого чулка, настала моя очередь – и я, деваться некуда, встал тоже.

– Едрена мать! Если бы все, включая офицеров, сражались так же, как за это обожравшееся чмо, за Родину – она б давно цвела не хуже паразита! – хотелось мне сказать. Но я уже раньше имел неосторожность ляпнуть что-то вроде – после чего, лишившись тотчас регулярной службы, вынужден был пробавляться исключительно литературным заработком, которому сегодня шиш цена. Конечно, можно еще героически, при обанкроченной прямой профессии, собирать пустую тару из-под пива у подъезда – но в чем тогда, опять же, эта радость? Коль личная жизнь коротка – а в остальном, со сменой у нас культа личности на культ наличности, царит всеобщее равнение на эту впрямь мистически накрывшую всех золотую гору. И я сказал:

– Ну что вы все заладили: за кандидата да за кандидата, – как на поминках в самом деле! Пора этот порочный круг сломать – и выпить за того, кто здесь совсем забыт, хотя заслуживает самой главной благодарности!..

– Не понял! – бдительно воскликнул наш психолог, опустив на всякий случай уже поднятую рюмку.

– Ну и осёл! – ответил я ему и остальным, стихийно повторившим его жест. – За его маму!

Я думал, кто-нибудь сейчас сблюет или хотя бы поперхнется – но недооценил сноровки наших профессионалов. Все тут же дружно вмазали и за указанную его мать – не покривясь при этом ни единой жилкой даже.

А назавтра она уже с утра оборвала все телефоны в штабе: что по ее подсчетам не могли вчера съесть столько колбасы, сколько ушло. Где, значит, эти вызвавшие бешенство золотой матки лишние полпалки?

Источник: http://www.roslyakov.ru/cntnt/nijneemenu/naviboredi/egomat.html

ТЕСТ НА

ЗРЕЛОСТЬ.

Судимость

как пропуск

в украинскую

политику

Байка от

Николая Волгова

(Киев)

15.05.09

На парламентских выборах-2006 пришлось несколько недель работать на Тернопольщине. Это была командировка от Центрального штаба, и в мои обязанности входила организация VIP-агитации. То есть у меня были подопечные кандидаты в нардепы Украины, и я помогал им организовывать встречи с избирателями, освещать их деятельности в местных СМИ и т.д.

Да, немаловажным фактом было то, что выборы в Верховную Раду совпали с выборами местных советов, и потому моим клиентам приходилось агитировать не только за парламентский список партии, но и «за того парня», который шёл по соответствующим спискам в рай-, гор-, облсовет. Всё это накладывало определенный отпечаток на характер проводимых нами мероприятий, на политическую обстановку вообще, подымая градус накала региональных предвыборных страстей до национального уровня.

Поэтому все участники процесса пребывали в крайнем возбуждении, а баталии за попадание в какой-нибудь райсовет не уступали по накалу страстей разборкам на столичном уровне. По крайней мере, негатива, по которому приходилось объясняться на встречах нашим VIP-агитаторам, вываливалось вдвойне, а то и втройне. Особенно смачно мусолились темы о темном прошлом ряда кандидатов, ставшие коньком для некоторых политических сил на западе Украины еще с президентской кампании-2004.

Под занавес кампании с одним из кандидатов в нардепы мы оказались в Подволочиске. И после встречи с избирателями были приглашены отобедать к пану Борису - мэру этого небольшого городка. Появление в райцентре столичной VIP-персоны вызвало заметное оживление у местной политической элиты, и они тоже не преминули воспользоваться мэрским  радушием и хлебосольностью. В результате обед вполне естественно перевоплотился в «круглый стол с представителями правых политических партий». Именно так я назвал потом то, что происходило дальше, в своём ежедневном отчёте перед Центральным штабом.

Надо ли говорить, что процесс поедания всевозможных блюд был сопряжён с обильным употреблением спиртных напитков. Поэтому когда обед плавно перетёк в ужин, языки у представителей местного бомонда развязались, и разговор за столом стал более откровенными, а темы более острыми.

В процессе перемалывания разных именитых косточек заговорили о лидере одного избирательного списка в районный совет, претендовавшем на кресло спикера этого органа, благо популярность политической силы позволяла. Оказалось, что у него две судимости.

По данному поводу один из гостей позволил себе неосторожную реплику: «Куда же это страна катится: у одного две судимости – он на Президента (в смысле В. Янукович), у другого две судимости – он на главу райсовета…». Тут же ему в лоб был задан интересный вопрос: «Пан Зиновий, а у тебя-то сколько судимостей? Колись, давай!».

С некоторой недоуменной гордостью пан Зиновий ответил, что ни одной, слава Богу…

«Так куда же ты в таком случае в политику прёшься, без судимостей-то!», - с притворным возмущением заорал на него сотрапезник.

На какой-то миг пунцовое от выпитого лицо пана Зиновия напряглось: было похоже, что он лихорадочно ищет ответ на то, как решить проблему обеспечения своего политического будущего при полном отсутствии сомнительного прошлого. Но общий взрыв хохота вывел его из состояния когнитивного диссонанса, и он с некоторым опозданием тоже ударился в хохот.

Остаток вечера прошёл без политики, пусть даже и районного масштаба.

И ДАЖЕ ПЕНЬ

В ВЕСЕННИЙ

ДЕНЬ...

Байка от

Александра КУЗИНА

(Тува)

5.03.09

Та избирательная кампания запомнилась нашей команде навсегда. «Закрытый город», построенный вокруг атомного завода, единолично управлялся директором предприятия, а остальная власть была не более чем декорацией.

Перед очередными выборами мэр, депутаты и председатель избиркома шли с поклоном к могущественному Директору, который определял – кто и на какие посты должен быть избран. Затем, для проформы, разыгрывался небольшой спектакль под названием «Выборы»: за кандидатов, как бы, голосовали, и они, как бы, выигрывали. В основном – оставались в тех же кабинетах, где и сидели.

А тут нарисовались мы, кому была поставлена задача единовременно провести кампанию 10 кандидатов в Городской совет и одного (что понятно) на пост мэра города. Ну мы и развернулись по полной программе… Было полное ощущение, что делаем Перестройку на последних годах существования СССР.

Кроме довольно традиционных способов ведения избирательных кампаний, на полную катушку задействовали «майданные» технологии – от желто-зеленых шарфов (символов весны и обновления) пестрели улицы, «старушки-веселушки» пели частушки на площадях, то тут, то там возникали стихийные шествия молодежи, больше похожие на карнавал. Город, годами привыкший жить по жесткому алгоритму и в рамках «шаг влево.- шаг вправо…», ошарашено смотрел на это буйство и постепенно включался в процесс. «Весна» нравилась всем. Заезжие бонзы из региональной администрации ошалело бормотали: «Ну, вы тут и устроили! У нас такого даже на губернаторских не было!»

Помимо визуальных символов кампании был и свой «гимн» - известная песенка «Весна идет, весне дорогу», звучавшая из доброй половины городских окон, из рупоров установленных на автомобилях и колонок местных таксистов. Понятно дело, что песенку надо было поставить в ротацию местной радиостанции. Вот тут-то и случился «затык»…

Наши противники «назначили» на пост будущего мэра одного из первых замов Директора – товарища с внешностью Суслова, семидесяти с лишним годов от роду. Будем называть его Глазков. Эльвира Лифанова (кстати, ученица В.В. Полуэктова), дама с харизмой, которой может позавидовать любой политик, курировала в нашем штабе медиа и производство. Она и отправилась на местную радиостанцию с диском в руках.

- Извините, - сказали ей на радио, - но мы не можем поставить в эфир эту песню.

- Почему? – интимным контральто поинтересовалась Лифанова.

- Ну… там… такие слова… Вы ж понимаете? – забубнил программный директор.

- Какие слова?!

-  «И даже пень в апрельский день»…

- И что?!

- Ну, мы ж с вами понимаем – «пень» - это Глазков!

Песенку пришлось размещать через региональную дирекцию.

ПРО ЧУРОК и

ГОМИКОВ

Байка от

Валерия СКЛЯРОВА

(Калининград)

5.03.09

Вчера вечером выскочил в тапочках, майке и шортах в «Квартал» кофе купить. В очереди у кассы столкнулся с Леной Полтавцевой, с которой работал на выборах главы Светлогорского округа в 2004-м. Девушка на несколько дней приехала к нам из Москвы на семинар, живет тут же на Московском у Эльмирки – нашей общей знакомой.

С девчонками этими было связана пара историй, о которых хочется рассказать.

В первом туре девушки работали в штабе г-на Рудобельца (ныне здравствующего вице-мэра Светлогорска) на деньги одного уважаемого человека: депутата Государственной Думы РФ, владельца судоходной компании «Морская Звезда» г-на Нюдюрбегова (для друзей - Гасана). Г-н Гасан активно вмешивался в кампанию Рудобельца (кто платит, тот и рулит) и пиарщики горя с ним хватили, поскольку ни кто не мог решиться поставить спонсора на место. Но в один прекрасный день, когда уважаемый спонсор высказал особенно фантастический план действий, нервы у Эльмирки не выдержали и она бросила такую фразу, за которую я эту замечательную татарочку буду любить и уважать до конца дней: «Послушайте, уважаемый, скажу Вам как чурка чурке: если в Светлогорске мы сделаем то, что вы предлагаете, то русские нас не поймут!»

По словам очевидцев, Гасан сильно обиделся и охладел к работе в предвыборном штабе…

Свидетелем и участником другой курьезной истории мне пришлось стать самому. После того, как Рудобелец «пролетел» в первом туре, его штаб плавно слился с нашим и девочки свалились мне на голову. Против Эльмирки у меня никаких возражений не было, потому что знаю ее давно и ценю как высококлассного спеца. А вот с Леной Полтавцевой пришлось повозиться. Девушка, безусловно, талантливая. Но слишком активная. То ли ей денег перебошляли, то ли заняться ей было нечем в жизни, но она приняла нашу кампанию близко к сердцу и немедленно предложила мне, чтобы я сбрил Верниковскому бороду.

Я сначала не поверил своим ушам, но Лена продолжала настаивать на этой идиотской идее. Пришлось ей показать все фотки Верниковского и объяснить, что он по жизни лысый и с бородой, а если его побрить, то его не только избиратели, его жена родная не узнает. Лена продолжала настаивать и уже требовала, чтобы борода была срочно сбрита. Я устал с ней разговаривать по-хорошему и потребовал, чтобы она объяснила этот свой каприз. Тогда Лена достала томик сочинений дедушки Фрейда и, тыкая пальчиком в первоисточник начала объяснять мне, что борода у мужчины – признак скрытого гомосексуализма.

О, Боже! Как меня задолбали эти грамотные пиарщики. Но не будешь же этой девочке объяснять, что о психоанализе я забыл больше, чем она знает и про свой первый диплом, где я скрестил двух немцев: Фрейда и Гете.

- Ладно, - говорю, - согласен. Бороду надо сбрить. Но предлагать Верниковскому это Вы будете сами.

…Заходит Казимирыч в окружении толпы какой-то челяди. И Лена, не подозревая о моем коварстве, начинает ему при всем честном народе объяснять про Фрейда, про бороду и про скрытые комплексы.

- Олег Казимирович, - нудела и нудела она, - борода есть скрытый гомосексуальный комплекс, который..

- Гомосексуальный, говоришь, - прервал Верниковский ее словоизлияния, почесывая бороду. – Ну, нет! брить не буду. НИ ЗА ЧТО! Лучше уж на мальчиков перейду…

Народ грохнул! Я валялся под столом и думал, что задохнусь со смеху. Казимирыч и сам ржал как конь. Одна Лена так и не поняла, над чем все так смеются.

Больше мы бороду Верниковского с ней не обсуждали.

Источник: http://sklyarov-v.livejournal.com/?skip=280

СТРОЙКА ВЕКА

Байка от

ДенДенДДениса

 СОЛОВЦА

(Воронеж)

5.03.09

Как-то к нам обратился Иванов, кандидат в законодательное собрание одного небольшого города. За девять месяцев до выборов рейтинг Иванова был необычайно мал, зато антирейтинг зашкаливал. Перед нами была поставлена задача обеспечить уверенную победу Иванова. Из всех предложенных нам стартовых ресурсов полезными показались только деньги (куда ж без них), наличие административного ресурса и причастность Иванова к строительному бизнесу.

Анализ ситуации показал, что Иванова не любили за то, что он бизнесмен и деляга в самом негативном восприятии этого слова. В это же время по стране прошел ряд скандалов, связанных с обманутыми дольщиками, что, естественно, не прибавляло популярности Иванову как строителю. И плясать нам предстояло именно от этих точек: 1) было важно показать, что Иванов – не бездушный коммерсант, а заботливый и чувствительный человек; 2) было необходимо нейтрализовать порывы конкурентов обвинить Иванова во всех смертных грехах, связанных со строительством.

И дело поехало.

1. Для начала мы отказались от идеи светить Иванова везде, где только можно: не с его рейтингом. Рост его популярности должен был быть мгновенный и очень мощный.

2. Через подставных лиц в кратчайшие сроки была зарегистрирована строительная фирма. Началась ее бурная раскрутка. Шумная рекламная кампания рассказывала об успехах этой строительной фирмы на рынках других городов страны. Постепенно людям предлагалось вложить деньги в новое долевое строительство элитного дома. Спустя два месяца рекламная кампания дала свои результаты: появились первые люди, готовые вложить свои деньги в стройку. К концу третьего месяца в игру было втянуто более двухсот человек.

3. Строительство нового дома остановилось на котловане. Волнения людей подогревались слухами, но не более. Через полтора месяца в городке уже в полный голос говорили о масштабной махинации с жильем. Итогом стали громкие статьи и репортажи на телевиденье о том, что организаторы фирмы скрылись со всеми деньгами. Все это повлекло за собой акции протеста, митинги и пикеты. Люди были готовы на все, чтобы вернуть себе свои сбережения.

4. Тем временем организаторы фирмы аккуратно передали все собранные с дольщиков средства депутату. Его конкуренты ограничивались заявлениями и требованиями от администрации скорее разрешить это дело. Иванов же до этого молчал, оставаясь в тени.

5. На седьмой месяц кампании Иванов сделал ход конем. Он заявил, что не желает ограничиваться пустыми заявлениями и глупыми требованиями. Что, не взирая на продолжающуюся предвыборную кампанию, он, желая помочь людям, передает все деньги его предвыборного фонда (т.е. все деньги, собранные с дольщиков нашими подставными людьми) обманутым вкладчикам. Что и было сделано.

6. В течение следующего месяца рейтинг Иванова начал зашкаливать. Пресса, за деньги и бесплатно, чуть ли не канонизировала Иванова за его доброту и сострадание. Ведь кандидат отказался от предвыборной кампании, чтобы помочь людям!

Иванов с легкостью прошел в законодательное собрание.

Итого: мы снова доказали, что люди готовы платить деньги, чтобы мы на них проворачивали свои проекты, и что пиар – вещь очень даже самоокупаемая. Для реализации проекта нам понадобилась взвод юристов, рота финансистов и ящик сигарет.

: